— У меня есть для тебя компания! — крикнул Хагрид. — Компания, понял? Погляди вниз, дубина ты здоровенная, я привёл к тебе друзей!

— Не надо, Хагрид! — простонала Гермиона, но Хагрид уже снова поднял ветку и резко ткнул ею Грохха в колено.

Гигант отпустил сосну, которая угрожающе закачалась и осыпала Хагрида дождём иголок, и посмотрел вниз.

— Гляди, — сказал Хагрид, поспешно подбегая к ребятам, — это Гарри, Грошик! Гарри Поттер! Он, может, придёт навестить тебя, когда меня не будет, понял?

Великан только сейчас заметил присутствие Гарри и Гермионы. Они с трепетом ждали, пока он опустит свою валуноподобную голову и вглядится в них подслеповатыми глазками.

— А это Гермиона, видишь? Гер… — Хагрид запнулся. Повернувшись к Гермионе, он спросил: — Ты не против, если он будет звать тебя Герми, а? Твоё имя для него слишком трудное, он не запомнит…

— Да-да, конечно, — кое-как выдавила Гермиона.

— Это Герми, Грохх! Она тоже будет приходить, и вообще! Разве это не здорово? А? Теперь у тебя двое дру… Н-н-не надо, Грошик!

Рука Грохха внезапно метнулась к Гермионе; Гарри схватил её и толкнул за дерево, так что лапа Грохха чиркнула по стволу, сомкнувшись в кулак на пустом месте.

— ТЫ ПЛОХОЙ МАЛЬЧИК, ГРОШИК! — услыхали они вопль Хагрида, и Гермиона, дрожа и поскуливая от страха, прижалась за деревом к Гарри. — ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ! НЕЛЬЗЯ ХВАТА… АЙ!

Гарри высунул из-за ствола голову и обнаружил, что Хагрид лежит на спине, держась за нос. Грохх, очевидно, утративший к нему интерес, распрямился и снова занялся сосной, пытаясь согнуть её до предела.

— Ладно, — неразборчиво пробубнил Хагрид, вставая на ноги, — одной рукой он зажимал кровоточащий нос, а другой взялся за арбалет. — Хорошо… теперь всё… вы с ним познакомились… теперь он узнает вас, когда вы придёте его навестить. Да… хорошо…

Он поднял глаза на Грохха, который сгибал сосну с выражением отрешённого удовольствия на своём лице-булыжнике; слышно было, как трещат выдираемые из земли корни.

— Ну, по-моему, на сегодня достаточно, — сказал Хагрид. — Пожалуй что… э-э… пойдём-ка мы обратно, а?

Гарри с Гермионой кивнули. Хагрид опять закинул арбалет на плечо и, всё ещё зажимая нос, первым двинулся в чащу.

Некоторое время все молчали; никто не подал голоса даже тогда, когда их настиг отдалённый треск, означающий, что Грохх наконец повалил сосну. Лицо у Гермионы было бледное и сосредоточенное. В голове у Гарри царило смятение. Что случится, если кто-нибудь всё же узнает, что Хагрид прячет Грохха в Запретном лесу? А он-то по глупости обещал, что они втроём, с Роном и Гермионой, будут продолжать абсолютно бессмысленные попытки Хагрида цивилизовать этого гиганта! Как Хагрид, при всей его феноменальной способности видеть в клыкастых монстрах безобидных милашек, умудрился внушить себе, что Грохха можно приучить жить с людьми?

— Стоп, — внезапно сказал Хагрид, когда Гарри и Гермиона продирались сквозь густые заросли спорыша. Вытащив из колчана у себя за плечом стрелу, он сунул её в арбалет. Гарри с Гермионой подняли палочки — теперь, стоя на месте, они тоже услышали, как совсем рядом кто-то шелестит ветками.

— Вот незадача, — тихо сказал Хагрид.

— Хагрид! — раздался звучный мужской голос. — Кажется, мы предупреждали тебя, чтобы ты больше сюда не приходил?

Несколько секунд они смотрели, как в пятнистых зеленоватых сумерках к ним плывёт обнажённый мужской торс; затем иллюзия развеялась, и они увидели, что этот торс прочно покоится на теле гнедого коня. У кентавра было надменное широкоскулое лицо и длинные чёрные волосы. Подобно Хагриду он был вооружён: за его спиной висели большой лук и полный колчан стрел.

— Как дела, Магориан? — осторожно спросил Хагрид.

В гуще деревьев позади кентавра послышался шорох, и вслед за ним появились ещё четверо или пятеро его собратьев. Гарри заметил среди них бородатого Бейна, которого встретил почти четыре года назад в ту самую ночь, когда познакомился с Флоренцем. Если Бейн и узнал Гарри, то не подал виду.

— Итак, — сказал он с нехорошей интонацией в голосе, сразу же поворачиваясь к Магориану, — по-моему, мы договорились, что нам следует сделать, если в нашем Лесу ещё когда-нибудь объявится этот человек?

— Стало быть, я для вас уже «этот человек», да? — кисло спросил Хагрид. — Только потому, что не дал вам совершить убийство?

— Не надо было тебе вмешиваться, Хагрид, — сказал Магориан. — У нас своя жизнь и свои законы, не такие, как ваши. Флоренц предал и обесчестил нас.

— Не понимаю, с чего вы это взяли, — нетерпеливо сказал Хагрид. — Он всего только помог Альбусу Дамблдору…

— Флоренц сделался рабом людей, — сказал серый кентавр с грубым, изрезанным морщинами лицом.

— Рабом! — язвительно повторил Хагрид. — Да он оказал Дамблдору честь, вот и…

— Он торгует нашим знанием и тайнами — выдаёт их людям, — спокойно сказал Магориан. — Такое унижение нельзя стерпеть.

— Дело ваше, — откликнулся Хагрид, пожимая плечами, — хотя мне лично сдаётся, что вы делаете большую ошибку…

— Как ты, человек, — сказал Бейн, — осмелился вернуться в наш Лес после того, как мы тебя предупредили?

— Вот что, послушайте-ка меня, — сердито сказал Хагрид. — Я предпочёл бы поменьше слышать про «наш» Лес, если не возражаете. Не вам решать, кому сюда приходить, а кому уходить…

— Но и не тебе, Хагрид, — живо ответил Магориан. — Сегодня я позволю тебе пройти, поскольку тебя сопровождают твои молодые…

— Они вовсе не его! — презрительно бросил Бейн. — Это ученики той школы, Магориан! Возможно, они уже кое-что извлекли из уроков негодяя Флоренца.

— Тем не менее, — холодно сказал Магориан, — убийство жеребят — тягчайшее из преступлений, и невиновных мы не трогаем. Сегодня, Хагрид, иди с миром. Но в дальнейшем держись от этих мест подальше. Ты предал дружбу кентавров, когда помог изменнику Флоренцу уйти от расплаты.

— Я не собираюсь держаться подальше от Леса из-за стада упрямых мулов вроде вас! — выпалил Хагрид.

— Хагрид, — сказала Гермиона высоким испуганным голосом, увидев, что Бейн и серый кентавр роют землю копытами. — Хагрид, пойдём! Пожалуйста!

Лесничий двинулся вперёд, но его арбалет был по-прежнему поднят, а взгляд по-прежнему угрожающе прикован к Магориану.

— Мы знаем, что ты прячешь в Лесу, Хагрид! — крикнул им вслед Магориан, когда кентавры уже почти скрылись из виду. — И наше терпение не бесконечно!

Хагрид повернулся — казалось, он еле сдерживает себя, чтобы не кинуться обратно к Магориану.

— Придётся вам потерпеть, пока он здесь, — он имеет на этот Лес не меньше прав, чем вы! — завопил он в ответ.

Гарри с Гермионой, вцепившись в кротовый жилет Хагрида, изо всех сил пытались удержать лесничего на месте. Всё ещё хмурясь, он посмотрел вниз, и гнев на его лице сменился лёгким удивлением: похоже, он и не заметил их отчаянных стараний.

— Успокойтесь, ребята, — сказал он, поворачиваясь, чтобы идти дальше, и они, тяжело дыша, побрели за ним. — Вот ведь упрямые мулы, верно?

— Хагрид, — с трудом выговорила Гермиона, обходя густые заросли крапивы, которые им уже пришлось штурмовать на пути сюда, — если кентавры не хотят, чтобы в Лесу появлялись люди, непонятно, как мы с Гарри сможем…

— Ты же слышала, что они сказали, — беззаботно отозвался Хагрид. — Они не трогают жеребят… то есть детей. Да и вообще, станем мы их слушаться!

— Не горюй, — шепнул Гарри удручённой Гермионе.

Наконец они снова выбрались на тропинку, и ещё минут через десять заросли стали редеть, между деревьями заголубели просветы, а вдали снова послышались возбуждённые крики и скандирование болельщиков.

— Что, ещё один гол? — спросил Хагрид, останавливаясь под прикрытием деревьев, когда в поле зрения показался школьный стадион. — Или это матч кончился, как по-вашему?

— Не знаю, — несчастным голосом сказала Гермиона. Гарри заметил, что вид у неё довольно жалкий: в волосы набились прутики и листочки, мантия порвана в нескольких местах, а лицо и руки испещрены царапинами. Он понял, что и сам выглядит немногим лучше.